Под самую зиму, когда вода в Японском море становилась прохладнее и как будто более вязкой, тягучей, на поверхности всё чаще начинали сновать рыболовецкие суда. Люди промышляют навагу и вкуснейшую корюшку-зубатку, что пахнет как свежий огурец.
А в глубине одного залива живёт себе и не тужит наш старый знакомый — селёдка по имени Василий. Селёдка Василий был любознательным и немного рассеянным, но зато очень добрым. Его серебристые бока сверкали в лучах подводного солнца, и вся морская братия уважала его за дружелюбие и любознательность.
В тот день море было особенно тихим. Селёдка Василий плыл неспешно у самого дня, наблюдая за мерцающими водорослями и играющими в догонялки молодыми ставридками.
— Ой, извините! — засмеялся Василий, когда врезался в медленно ползущего краба Игната.
— Да ты погляди, куда плывёшь! — ворчливо пробурчал Игнат, но потом узнал Василия и улыбнулся. — А, это ты, Васька. Всё исследуешь, да?
— Ага! — обрадованно кивнул селёдка Василий. — Только что видел странный свет наверху. Думаю, там судно какое-то. Поплыву посмотрю!
Игнат замахал клешнями:
— Осторожней там! Люди — они непредсказуемые…
Но Селёдка Василий, не дослушав, уже юркнул вверх, к поверхности.
На поверхности действительно стоял корабль. Это был большой, крепкий рыболовный траулер, выкрашенный в синий цвет с белой полосой вдоль борта. Его палуба была освещена множеством огней — лампы висели на мачтах, отражаясь в чёрной воде и создавая впечатление, будто корабль парит среди звёзд. С палубы доносились запахи дыма, рыбы и чего-то вкусного — вероятно, готовилась праздничная еда. На мачте развевался флажок, а по краям палубы были развешаны гирлянды, сверкающие разноцветными огоньками. Из трубки над капитанской рубкой лениво поднимался пар.
Селёдка Василий приметил у поверхности воды чуть поодаль плавающий комок тины и затаился за ним, только глаза из воды выглядывали. На палубе было оживлённо: люди смеялись, обнимались, пели песни. Было слышно, как звенят бокалы, и кто-то, хлопнув в ладоши, сказал:
— А теперь — селёдку под шубой на стол!
Селёдка Василий широко распахнул глаза. «Под шубой? Селёдка под шубой?!»
И он быстро нырнул обратно под воду. Сердце его бешено стучало, а в голове у него крутилась одна мысль:
— Что за шуба такая для селёдки? Неужели зимой селёдкам полагается носить шубу? А я без… Может, я что-то упустил?
Весь вечер Василий думал о шубе, крутился с боку на бок и долго не мог уснуть. А на следующее утро Василий первым делом отправился к старой морской черепахе Глафире, которой было лет триста пятьдесят и которая знала всё-всё на свете.
— Бабушка Глаша, ты ведь много повидала. Скажи, а такое шуба для селёдки?
Старая черепаха Глафира прищурилась, долго размышляла, медленно жуя комок морской капусты, и наконец сказала:
— Я слышала о шубах, что их люди носят на суше, когда холодно. Но шуба для селёдки?.. Это странно. Может, у осьминога Архипа спросишь? Он ведь у нас в море самый умный.
По дороге к осьминогу Селёдка Василий встретил своего старого приятеля — морского конька Тимофея. Тот кружился в водовороте пузырьков и напевал что-то себе под нос.
— Тимофей, ты не знаешь, где достать шубу для селёдки? — подплыл поближе Васька.
— Шубу? — переспросил конёк. — А зачем тебе? Ты что, замёрз?
— Нет… Просто… люди на большом корабле говорили «селёдка под шубой», я подумал, может, мне тоже нужно такую.
Тимофей покачал головой:
— Люди странные. Они то рыбу ловят, то ей шубы шьют. Попробуй спросить у морских звёзд. Это красавицы всегда в курсе модных новинок.
Звёзды и правда оказались более разговорчивыми. Василий нашел целую стайку разноцветных морских звёзд на большом куске скалы на морском дне.
— Мы, конечно, не носим шуб, — сказала звезда по имени Люся, — но слышали, что это может быть что-то вроде облачения. Может, с блёстками!
— Или с водорослями! — подхватила другая.
— Или из пузырей! — хором закончили остальные.
Василий совсем растерялся.
— Неужели мне нужно облачаться в водоросли? Или блёстки?..
Селёдка Василий задумчиво поплыл дальше, пока не нашёл старого осьминога Архипа. Тот жил в уютной пещере, полной коряг, ракушек и бутылок с посланиями.
— Архип, скажи честно, что такое «селёдка под шубой»? Это одежда? Это модно? Осьминог медленно моргнул своими умными глазами и мягко усмехнулся.
— Ох, Василий… Ты, видно, слышал, как люди праздновали Новый год, да?
— Да! Там наверху, на корабле! Они смеялись, пели песни, а потом кто-то сказал: «Селёдку под шубой на стол!»
Архип вздохнул:
— Это не одежда, Василий. Это… блюдо. Люди так называют салат. Там есть варёная картошка, морковь, свёкла, майонез и, к сожалению, селёдка. Слоями выкладывают. Как будто бы «под шубой».
Селёдка Василий остолбенел, а плавники его онемели.
— То есть… это не одежда? Это… они селёдку едят?!
— Именно, дружок, — кивнул осьминог. — У людей странные традиции.
Селёдка Василий долго молчал, потом хмыкнул:
— Ну и ну. А я уже подумывал обмотаться ламинарией. А ты спас меня от модного позора! Мне больше по душе мои натуральные чешуйки.
И Селёдка Василий, и старый осьминог Архип рассмеялись.
— Запомни, Васька, — булькал и подмигивал Архип, — главное — не всё воспринимать буквально. И держаться подальше от новогодних столов на поверхности!
А Японское море продолжало жить своей неспешной жизнью, где у каждой селёдки было своё место — и ни одна не нуждалась в шубе. Ни в Новый Год, ни в другие дни.